Критики Ельцина называли этот эпизод позором России, сам Борис Николаевич оправдывался стрессом, усталостью и напряжением. А весь мир беззлобно смеялся над пьяными выходками российского президента. В "программу мероприятий" того памятного дня вошло не только дирижирование немецким оркестром, но и полтора куплета «Калинки-малинки», порванный галстук охранника и спорные заявления о Великой Отечественной. А еще пиво, сухое вино, кофе и водка — убойная смесь для любого, даже крепкого организма.
Событие под названием «Ельцин и оркестр» произошло 31 августа 1994 года в Берлине, куда президент России прибыл на мероприятия по случаю окончания вывода российской группировки войск из Германии.
Начал этот процесс еще Михаил Горбачев в 1989 году, а завершать вывод самого большого военного контингента бывшего СССР пришлось следующему президенту, уже российскому. Сам уход полумиллионной группировки — тема отдельная. Хоть он и длился пять лет, по своей сути был похож на поспешное бегство, вдобавок приправленное коррупционными скандалами. Ельцин тут тоже отличился, пойдя на уступки Германии и сократив срок вывода войск на четыре месяца. В итоге конечной точкой стал не последний день 1994 года, а конец лета — 31 августа. У канцлера Германии Гельмута Коля тогда возникла идея обставить последний день торжественно — провести парад уходящих войск с возложением цветов к памятнику воину-освободителю в Трептов-парке, с митингом и большим приемом по случаю.
В итоге вечером 30 августа 1994 года Борис Ельцин отправился в Берлин с официальным визитом. Журналист Хинштейн потом в своей книге «Ельцин. Кремль. История болезни» восстановил приблизительную хронологию событий, основываясь на рассказах очевидцев из свиты президента. С его слов выпивать Борис Николаевич начал сразу по прилету в Берлин. Компанию ему составил министр обороны Павел Грачев, с которым Ельцин просидел до половины ночи. В итоге, когда 31 августа президент вышел из номера, его окружение пришло в ужас. Были срочно вызваны медики для приведения Бориса Николаевича в норму, но их усилия пошли прахом, так как президент похмелился кружкой светлого немецкого пива.
Дальше пошли официальные мероприятия — встреча с канцлером Колем и торжественный митинг. Немецкий лидер быстро уловил состояние Ельцина, но не подал виду. Не удивился он даже когда российский президент забыл его имя, обратившись к кому-то из окружения за помощью.
Но вот слова Бориса Николаевича, сказанные им не по бумажке, а экспромтом, вызвали недоумение даже у немецкой публики, не говоря уже про российскую делегацию. «В войне России с Германией не было ни победителей, ни побеждённых», — заявил Борис Николаевич на митинге. Невозмутимый прежде Коль удивленно повернул голову в сторону российского коллеги, а по присутствующим пробежала легкая волна замешательства. Однако дальше Ельцин стал шпарить по бумажке и окончание его спича потонуло в аплодисментах.
Следующим мероприятием стал парад, на котором Ельцин держался почти безупречно. Впрочем, что-либо определенное, глядя на каменное выражение его лица, сказать было нельзя. Только к концу парада Борис Николаевич немного отошел и даже расторгался, видя безупречный проход российских солдат, покидавших эту страну.
А потом был обед, на котором президент наверстал упущенное. Его охранник Александр Коржаков в книге «Борис Ельцин. От рассвета до заката» писал, что немецкий официант не успевал подливать Ельцину красное сухое вино. А тот разошелся не на шутку — вел себя расковано, размашисто жестикулировал и гоготал сочным баритоном, смеясь над собственными шутками.
Дальше предстояло возложить цветы к памятнику воину-освободителю. Делегация отправилась в Трептов-парк на специальном автобусе, в задней части которого был оборудован уютный бар. Оттуда так восхитительно пахло свежесваренным кофе, что Борису Николаевичу захотелось горячего напитка. Выпив половину чашки, вторую он разлил себе на сорочку, вызвав переполох в службе протокола.
Но на этом неприятности не закончились. Выйдя из транспорта, Ельцин перепутал митингующих за ограждением представителей профашистской партии с простыми берлинцами, и вознамерился пообщаться с ними. Это могло привезти к самым непредсказуемым последствиям, и на пути у президента встал начальник Службы безопасности Александр Коржаков. Это разозлило Ельцина, который потолкался с собственным охранником и даже схватил его за галстук. По словам самого Коржакова, президент порвал деталь одежды, но от похода к неофашистам отказался — спасибо Владимиру Шевченко, руководителю службы протокола, который быстро прояснил ситуацию.
Ну а после возложения цветов к монументу и произошла та самая памятная сцена с оркестром у здания мэрии, показанная телеканалами всего мира. В какой-то момент Ельцин изменил маршрут и круто повернул к оркестру берлинской полиции, исполнявшему бравурную музыку на площади. Президент бесцеремонно отобрал у дирижера палочку и обосновался за пультом. Он размахивал руками настолько эмоционально и убедительно, что со стороны мог сойти за автора музыкального произведения. Самих оркестрантов этот неожиданный фортель ничуть не смутил — они продолжали играть, ориентируясь, правда, не на Ельцина, а на дирижера, пытавшегося выполнять свою работу за могучей спиной разошедшегося президента.
Намахавшись вдоволь палочкой, Борис Николаевич решил пропеть несколько куплетов из «Калинки-малинки». Всей песни он не знал, но зато отдельные слова исполнял с чувством, а заключительное «Э-эх!» протянул настолько звучно и продолжительно, что вызвал восторг обалдевшей от увиденного публики.
На этом приключения не закончились. И хоть официальная часть мероприятий подошла к концу, впереди еще был прием в бывшем советском представительстве, где накрыли стол для узкого круга лиц. Напряжение дня дало о себе знать — после пива, вина и кофе президент решил окончательно расслабиться водкой, количество которой безуспешно пытался регулировать Коржаков.
Если до 31 августа 1994 года окружение Ельцина упорно отрицало, что президент склонен к чрезмерному употреблению спиртного, то после памятных событий в Берлине оправдываться стало бессмысленно — весь мир был свидетелем «загула» главы ядерной державы. Объясняться в тот момент никто и не пытался. Лишь позже сам Борис Николаевич сделал это в своей книге «Президентский марафон». Назвав августовские дня тяжелыми для себя, он увязал пьяное поведение с переживаниями из-за силового разгона Белого дома, хотя с той поры минуло 11 месяцев:
Впрочем, Ельцину можно было и не оправдываться. В России его выходку восприняли совершенно спокойно, а кое-где даже с сочувствием, с которым часто относятся к перебравшим алкоголя людям. Ведь характерная черта нашего народа — это не пьянство, нет. Прилив радости, который вызывает спиртное, всегда был важен для русского человека, стремящегося к свободе и искренности.
Ну а мир просто беззлобно посмеялся над «пьяным эпизодом» берлинского вояжа президента Ельцина и вскоре переключился на более насущные проблемы.
Можно как угодно относиться к первому президенту России — критиковать, ненавидеть или гордиться. Но его значение, дела, эпоха пребывания у власти — это не самая худшая часть современной истории России
